Автор: Полина Барскова
Лондон: Pushkin Press, 2022.
192 с., ил., 19,7 х 13 см.
В издательской иллюстрированной обложке с клапанами в очень хорошем состоянии.
Выросшая в Ленинграде, Полина Барскова не видела следов миллионов человек, погибших в городе во время блокады 1941–1944 годов. Будучи одной из самых уважаемых и противоречивых современных писательниц России, она неоднократно возвращалась к архиву текстов, которые всё ещё восстанавливаются после блокады, находя творческие способы увековечить память этих призраков из прошлого родного города. Хор их голосов и историй предстаёт в «Живых картинах» – захватывающем дух изобретательном литературном коллаже мемуаров, архивных материалов и художественной прозы. С ослепительной непосредственностью и остроумием Барскова погружается в травмы исторические и личные, записывая воспоминания из советского детства, своих основополагающих отношений и потерь, и жизни, проведённой в раскопках важных фрагментов из-под официальной истории Ленинграда. Завершаясь потрясающей камерной драмой о двух реальных людях, погибших, укрывшись в Эрмитаже во время блокады, это богатое, полифоническое произведение живой истории.
Полина Юрьевна Барскова (род. 4 февраля 1976, Ленинград) — русский поэт и филолог, живущая в США. Лауреат ряда литературных премий, в том числе Премии Андрея Белого (2015, за первую книгу прозы «Живые картины»).
В рамках интернет-проекта «В фокусе» Государственный Эрмитаж подготовил небольшой фильм о пьесе «Живые картины», вошедшей в книгу. Автор идеи, сценарист – Александра Цибуля. В фильме Полина Барскова читает отрывок из пьесы в зале Рембрандта, пересказывает историю любви главных героев – знаменитой сотрудницы Эрмитажа Антонины Изергиной и молодого художника Моисея Ваксера.
«Живые картины» — в сотне лучших книг XXI века по мнению медиа «Полка»:
«Проза Полины Барсковой фиксируется на страдании, по-разному его масштабируя: от личных трагедий автобиографической героини до главной катастрофы, центральной темы барсковского прозо-поэтико-филологического проекта — блокады Ленинграда. Собственно, «Живые картины» — не проза, а пьеса, где действуют умирающие, «доходящие» влюблённые в пустых и морозных залах Эрмитажа. Барскова переживает историческое (судьбы блокадников, узников концлагерей, прошедших через ад ленинградских писателей) как лично внятное: её тексты о Владимире Максимове, Виталии Бианки, Примо Леви, братьях Друскиных написаны с высочайшим градусом эмпатии, не избегающей грязного и постыдного. Можно сказать, что, закалённая этой эмпатией, ведомая её наитием в точном выборе слов, пишущая может простить и отпустить на свободу тех, кто нанёс ей обиды, кто покинул её, наконец, саму себя. От «Живых картин» тянется нить к следующей книге Барсковой, «Седьмая щёлочь»; кажется, что рассматривать их стоит в комплексе, как большую работу по созданию нового письма, оживающего на руинах словесности-о-катастрофе» (Лев Оборин).
Издание на английском языке.
